— Значит, будем повышать. — утёр Танины слёзы, находя её невероятно милой в этот момент.

Нехватка интимных моментов между нами сказывалась всё больше и даже огорчающие прежде Танины слёзы, вызывали сейчас желание её раздеть и приласкать.

— А если не повысим? — перестав дышать, она смотрела на меня как на последнюю надежду.

— Да куда он денется? Икру только есть придётся. — на это Синичка забавно скуксилась.

После беременности к этому полезному продукту у неё стало проявляться стойкое отвращение, хотя, будучи в положении, она икру ела ложкой и без хлеба как йогурт.

— Ладно, попробую. — согласилась с грустью и взглянула на часы.

— Сколько ещё? — с появлением детей, если всё шло хорошо наша жизнь протекала строго по расписанию.

— Ещё семь минут. — Таня вновь крепко обхватила шею, прижимаясь ко мне.

— У меня есть развратная идея и для неё нам не нужен корсет. — заставил Таню встать с места и подвёл к рабочему столу. Он всегда пустовал, я дома вообще не работал, всё свободное время посвящая семье, но кажется настало его время.

— Ложись на животик. — нагнул Синичку придерживая за талию, чтоб она сделала то, что прошу.

Упираясь пахом в её попку, прошёлся руками по спине от лопаток до поясницы ощущая ладонями жар кожи через тонкую ткань домашнего платья.

— М-м-м. — довольно замурлыкала Таня, — А мы успеем? — она вновь взглянула на часы, — У нас шесть минут тридцать секунд. — в голосе её звучали нотки разочарования, и, кажется, она пожалела, что столько времени потрачено впустую на слёзы.

— Наш секс позавчера показался тебе вечностью? — засмеялся я, вспоминая этот двухминутный спринт, сомневаясь, что сегодня продержусь дольше трёх.

За милой беседой задрал платье и сглотнул подкатившую слюну. Танины бёдра обтягивали спортивные трусы-шорты. Эта вещица возбуждала похлеще кружевного белья, уж больно часто наши с Таней тренировки заканчивались сексом, и я часто снимал с неё именно такие шортики. И сейчас руки дрожали, когда я повторил этот чудный момент из нашей бурной, бездетной жизни, полной секса, а не перманентных забот.

— Всё было как в тумане и так волнительно, что я не следила за временем. — пробормотала Синичка, закусывая губу в момент моего проникновения.

Я замер, впитывая это незабываемое и неповторимое ощущение блаженства от такой близости. Сердце билось в режиме навылет, дыхание случалось со мной лишь в момент острой нехватки воздуха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А ещё у тебя не было оргазма. — заметил возможно не вовремя, но меня этот факт тревожил.

Я за взаимное удовольствие. Невероятно приятно понимать, что способен доставить удовольствие любимой, а не только его получить от неё.

— Прошу понять…и простить… — едва произнесла, постанывая от моих размеренных проникновений.

— Да, обязательно, но сначала это исправим. — схватил её за бёдра покрепче ускоряясь.

Таня выгнулась, встав на носочки, поддаваясь мне навстречу. Пальцами она сжимала край столешницы и старательно закусывала нижнюю губу, чтоб не стонать на весь дом.

Слишком поздно я понял, что наделал, теперь на этот стол спокойно смотреть не смогу, хотя…Я за ним даже ни разу не работал. Хорошо, что хоть куда-то сгодился. И не куда-то, а очень даже в дело.

Мыслями о столе немного отсрочил свой финиш, но Таня явно о мебели не думала. Совсем неожиданно она взорвалась и внутри и стоном, отпустила край стола и упёрлась ладошками в кожаный коврик прогибаясь ещё сильней. Её трясло, тихий, но будоражащий стон, дрожащие ресницы полузакрытых глаз. Невероятно красиво. Почувствовав, что тоже кончаю толкнулся ещё несколько раз сильнее, подхватывая Синичку под грудью. Она запрокинула мне голову на плечо, жадно ловя воздух опухшими губами, и я замер, ловя уже накрывающий момент.

— Сколько там? — спросил отдышавшись, но не желая освобождать Синичку.

— Ещё две минуты. — радостно хохотнув, объявила она.

— Тогда на диванчик. — нехотя освободил Таню, тут же вернув трусы-шорты на место.

Мы, дорожа каждой секундой, быстро перебрались на диван. Он не такой уж большой, но на нём нам было так уютно.

— Главное не заснуть. — совершенно без сил пробурчала Синичка, лёжа на моей груди с закрытыми глазами.

Секунды такого единения неумолимо таяли, впереди было купание и кормление детей потом уложить спать царицу и гномов. Одни бесконечные заботы, мешающие мне наслаждаться своей любимой, но я был по-настоящему счастлив.

Надо только ещё уборщицу нанять, чтоб стиркой и уборкой занималась она, а мы с Синичкой посвящали себя только детям и себе.

Татьяна

Купание пяти младенцев то ещё испытание, когда они ещё не сидят. И купали мы с Максимом малышей всегда сами и всегда по двое, исключением был Витя. Я всегда купала его самым первым, уделяя особое внимание, пока Максим готовил других детей.

Я могу точно сказать, что люблю всех одинаково, но за Витю душа болела больше всего с самого начала его жизненного пути. Все были щекастые, а Витя по-прежнему держался стройным малым, едва дотягивая до нижней границы нормы.

Максим говорил, что это нормально, что все дети разные, но это меня, как мать вообще не успокаивало.

— Кто это у нас тут такой хорошенький? Сейчас Витя будет купаться. — опустила сына в воду, уложив на специальную горку для купания.

Сынок тут же забузил, дрыгая руками и ногами. Он невероятно был похож на Максима, да они все мальчишки были похожи на папу. Такие же голубоглазые блондины со вздёрнутыми носиками. Четыре мини-копии Максима. Зато Юля, любимица мужа, его царица, как он её называл, удивила всех. В месяц её светлые волосы стали медными, а затем и вовсе потемнели до тёмно-русого, и синие глаза внезапно посерели до стального цвета. Я уже примерно догадывалась, что она будет похожа на Виктора. Кровь не вода, гены взяли своё.

Искупав Витю под короткие стишки-потешки, я быстро его вытерла на пеленальном столике и одела в смешной полосатый комбенизончик. В детской меня уже ждал Максим с голопузыми Егором и Владом.

— Ольга, принимайте нашего стройняшку. — отдала няне Витю, и мы отправились в ванную комнату уже с Максимом.

Максим всегда купал детей так, что мокрые были все и он, и я, и уж тем более дети.

— Пиу-пиу! — кричал он, стреляя в пацанов струёй воды из резиновой уточки.

Мальчики хохотали непереставая.

— Ну всё! Хватит, ты их сейчас разбесишь, они потом долго не уснут. — прервала мужа, забирая из воды Егора.

— Усё! Мамка сказала баста! — развёл руками, корча рожицу Владу.

— Угу. Мама злая, папа добрый? — возмутилась, одевая сына в ещё один полосатый комбинезон, только полоски были уже синие, а не красные как у Вити.

— Дурашка. — хохотнул Макс, снова обстреливая Влада водой из утки, — Ты авторитет, а папа добрый, да. Лет по тринадцать будет этим гномам, тогда поменяемся. Сейчас не могу быть рядом с ними авторитетным. Видишь, я в детство впадаю. Кря-кря! — Максим стрельнул в меня водой из этой жёлтой кряквы, но мне было плевать, я и так уже мокрая после его игрищ.

— Детский сад. — вздохнула, — Вытирай Влада, я пошла за Юлей. — с облегчением вышла из ванной комнаты с сыном на руках, понимая, что осталось искупать ещё двоих, потом всех пятерых покормить, уложить спать и свобода!

Ага! Свобода, которую я потрачу на сон. Здоровый трёх, а если повезёт, то шестичасовой сон.

Когда все дети были искупаны мы отпустили Ольгу, и рассадив малышей в шезлонги, ждали бабулю с бутылочками.

— Хм. — хмыкнул Максим приглядевшись к детям.

— Что такое? — я рылась на книжной полке в поисках короткой сказки на ночь.

— Витя у нас из спецназовцев, Егор за ВДВ, Юляша из МЧС, Влад пограничник, а Санёк морская пехота. Кто эти комбинезоны купил? — улыбаясь, спросил Макс, — Цвета полосок как у тельняшек для войск.

— М-м-м, так эти, кстати, дядя Ваня дарил. Точно он! — вспомнила, так как удивилась, обычно все дарили деньги с присказкой сами купите то, что нужно, один дядя Ваня принёс пакет из детского магазина.